Насколько популярны в России книжные премии и какое влияние они оказывают на современный литературный процесс? Является ли наличие статуса лауреата у писателя важным критерием для читателя при выборе книги? Какие тенденции существуют в сфере современных книжных премий? Эти и другие вопросы обсудили участники круглого стола, организованного издательством «Азбука-Аттикус» на площадке ярмарки интеллектуальной литературы Non/fiction.
Как отметил модератор мероприятия литературный критик, журналист, автор издания «Сноб» Егор СПЕСИВЦЕВ, в некоторые исторические моменты для определённых писателей не находится времени, не получается прочитать их произведения настолько внимательно, насколько следовало бы. Смысл литературной премии заключается в том, чтобы «подсветить» того, кого необходимо услышать в конкретный момент. Если текст заслуживает внимания, это внимание он получит, и автор останется актуальным. «Правда ли, что литературная премия — это такая конъюнктура, которая разворачивается со знаком плюс или со знаком минус в зависимости от того, в каких обстоятельствах мы знакомимся с текстом?» — задал вопрос модератор участникам дискуссии.
С точки зрения писателя, филолога, профессора кафедры истории зарубежных литератур СПбГУ, директора Музея В.В. Набокова, и. о. декана факультета свободных искусств и наук СПбГУ Андрея АСТВАЦАТУРОВА, есть несколько факторов:
— Во-первых, определённые премии курируют конкретные издательства. Скажем, «Нацбест» был привязан к издательству «Лимбус-пресс». Соответственно в шорт-листах постоянно находились книги этого издательства, хотя премия объявлялась как независимая. Издательские группы лоббируют определённые интересы, и издательству желательно иметь премию, через которую оно станет продвигаться.
Во-вторых, конечно, сказывается политическая конъюнктура, современные тренды, не обязательно протестные. Они увеличивают вероятность того, что книга попадёт в шорт-лист или в финал и т.д. Если говорить о самой главной литературной премии — Нобелевской, то она в последние годы весьма удручает. Там, конечно, были удачные попадания, но величайшие писатели остались за её бортом. Что касается русских писателей, за исключением М. Шолохова, это всегда был какой-то элемент конъюнктуры: Бунин, Пастернак…
В культуре существуют определённые тенденции. Например, надо освободить женщин от какого-то «ига» и на первый план выходят феминистские романы. Либо какие-то национальные меньшинства обретают свободу от угнетения, реального или выдуманного — определённые авторы и в этом случае получают карт-бланш.
К дискуссии подключился литературовед и критик, доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы СПбГУ Игорь СУХИХ:
— Если говорить о нобелевских премиях, то все они, включая полученную Буниным, были мотивированы политическими событиями. Легко увидеть, что вся наша шестёрка русскоязычных лауреатов получала премию в каком-то очень важном контексте. Бунин — как русский писатель в изгнании. Пастернак — как человек, опубликовавший роман за границей. Шолохов — тоже не случайно: так Нобелевский комитет извинялся за Пастернака. Единственная более-менее объективная — премия Бродского. Но опять-таки это был 1987 год, кульминация перестройки. Не исключаю, что через два-три года, если бы Бродский пропустил свой срок, премию получил бы кто-то другой. Светланы Алексиевич это тоже касается.
Если говорить о российской ситуации, то я бы сформулировал такой парадокс. Во-первых, никакие западные премии на русского читателя не действуют. Многие нобелевские лауреаты в России доблестно проваливались, никакого повышенного внимания они не вызывали. Некоторые, конечно, свою долю славы и тиражей обрели, но это не было связано с Нобелевской премией напрямую. А самыми популярными становились писатели, которые не получали и, наверное, никогда бы не получили эту награду, например Харуки Мураками.
Что касается русских премий, то ситуация ещё более парадоксальная. Если совсем обострять, то они не оказывают практически никакого влияния. Как правило, известность писателя связана с какими-то другими культурными институциями, феноменами, тенденциями, процессами. Предположим, самая популярная фигура последних 30 лет — Виктор Пелевин. Кто вспомнит, какие премии получил писатель? Кажется, «НОС», было что-то из фантастических премий. Но в принципе каждой очередной книге этого автора никакие премии не нужны. Наоборот, если он получит «Большую книгу» за свой тридцатый роман, то автор придаст дополнительную рекламу премии, а не наоборот.
Есть много современных авторов, которые вообще ни в какие шорт-листы и лауреаты не попадают. У нас много издают не только Пелевина, но и, скажем, Викторию Токареву. Какие премии получила В. Токарева? Кажется, никаких. Но до сих пор это одна из самых популярных и издаваемых писательниц. А тиражи книг Дины Рубиной несопоставимы с тиражами любого из лауреатов ушедшего «Русского Букера». Работают какие-то другие механизмы, а с премиями у авторов сложные отношения. И скорее здесь можно поставить минус, чем плюс.
Очевидно, что инфоповод, которым является литературная премия, действительно кому-то окажется полезным в том смысле, что можно выстроить личный бренд, заявить о себе как о человеке, чьи тексты интересны. Как премии влияют на желание людей читать книги?
Тему прокомментировала директор по маркетингу издательской группы «Азбука-Аттикус» Татьяна ЕМЕЛЬЯНОВА:
— У нас в этом году достаточно большой портфель книг и букеровских лауреатов, и нобелевских. Мы совместно с коллегами из «Читай-Города» решили провести опрос и выяснить, как люди выбирают книги и покупают их и является ли премия значимым фактором для читателя, чтобы обратить внимание на то или иное произведение. Результаты оказались полярными. Есть весьма негативно настроенные читатели (их примерно треть), для которых премия скорее антифактор выбора. Есть те, кто считает это важным, таких меньшинство, около 16–17%. Более половины респондентов привлекают иные факторы.
На какие же премии обращают внимание читатели? Самая узнаваемая — Нобелевская премия по литературе. На второе место неожиданно вышла Пулитцеровская премия. Трети читателей «Азбуки» интересна премия «Хьюго».
Из российских премий пользуются известностью «Большая книга» и «Ясная Поляна», а остальные были упомянуты в формате комментариев и не особенно привлекли внимание респондентов.
Фактор премии вошёл в топ-10 ключевых факторов, на которые пользователи обращают внимание, но он далеко не определяющий. Мы как издатели сделали вывод: самые интересные наши новинки, такие, как «Песнь пророка» Пола Линча — автора, получившего «Букер» в 2023 г., или продолжение серии Антонии Сьюзен Байетт «Квартет Фредерики», продаются не благодаря тому, что они получили престижные награды, а просто потому, что это хорошая литература.
Количество российских премий в последние годы сократилось. Больше не проводится «Нацбест», закрылась Премия Андрея Белого. Насколько велико медийное влияние оставшихся отечественных литературных наград? Оказывает ли этот фактор какое-то влияние на тиражи?
А. Аствацатуров:
— Сейчас говорить сложно, потому что меняется политическая ситуация в стране, происходят ожесточённые дискуссии вокруг премий, поэтому нынешний период можно воспринимать как кризисный. Многие премии, очень сильные и влиятельные, приказали долго жить, в частности «Русский Букер», «Национальный бестселлер», «НОС». Это были крупные премии с серьёзными денежными наградами.
Что должна делать премия? Очень часто бывает, что награждают конкретного писателя именно с целью привлечь внимание к самой премии. Если издательство лоббирует премию, то оно вручает награду известному писателю, а через год — какому-то своему автору. Либо автор издательства попадает в шорт-лист и о нём начинают писать и говорить. Членов жюри, как правило, привлекают известные имена, и я ловлю себя на мысли, что этого делать не надо. Но премия тоже борется за топовых авторов, и, если в шорт-листе будут присутствовать популярные писатели, читатели и журналисты станут обращать на премию внимание.
Любая зарубежная премия: и Гонкуровская, и Хьюго, и Нобелевская, и Пулитцеровская, существенным образом повышает тиражи. Это происходит естественным образом. В России на государственном уровне литература приравнена к газетам, журналам и тетрадям. На Западе ситуация другая: там литература существует вместе с продюсерами, кинорежиссёрами и актёрами. Это не означает, что у нас пересечений нет: и Андрей Рубанов, и Леонид Юзефович пишут сценарии. Но на уровне господдержки мы в ряду тетрадок и календарей, а не фильмов. Это принципиально важный момент, он существенным образом влияет на премиальный процесс. Премия должна повышать тиражи, и если этого не происходит, то, возможно, есть какая-то ошибка с выбором. За всю историю «Букера», насколько мне известно, «выстрел» был в 2008 г., когда «Русский Букер» получил Михаил Елизаров. Тираж его «Библиотекаря» был скромным — 8 тыс. экз., а после присуждения премии роман был продан в количестве 70 тыс. экз. за два года, и до сих пор он продаётся: сейчас новый всплеск интереса в связи с телесериалом. До того как Евгений Водолазкин получил премию «Большая книга», роман «Лавр» уже читали, он понравился аудитории, вышли замечательные рецензии, книга неплохо продавалась, но, когда автор стал лауреатом, тиражи увеличились. То же самое произошло с Гюзель Яхиной, которая получила «Ясную Поляну». Но в целом это редкие случаи. Премия «Нацбест» ненамного увеличивала тираж, обычно это были допечатки, когда книга выходила в финал и получала гран-при. А попадание в шорт-лист ни на что не влияло. Это означает, что определённые проблемы есть: личные интересы, вкусовщина, ошибки. Если премия хронически не влияет на тиражи, то она не справляется со своей задачей. Премия «Нацбест» повысила тиражи книги Сальникова «Петровы в гриппе». Это означает, что выбор правильный, читатели обратили внимание, заинтересовались, рассказали о книге в соцсетях и т.д.
Бывает так, что писатель хороший, он получает все возможные премии, но на тиражи это никак не влияет. Примеры — Владимир Шаров, Андрей Волос. Проблема комплексная, она связана не только с премиями. Я не маркетолог, не занимался статистикой, просто вижу ситуацию изнутри.
Т. Емельянова поделилась кейсами:
— Семитысячный тираж книги Пола Линча «Песнь пророка» практически закончился в течение пары месяцев после старта продаж. Мы уже заказали доптираж, и в целом для книги в жанре антиутопии это неплохой показатель; думаем, что издание станет лонгселлером. Что касается Антонии Сьюзен Байетт, то здесь ситуация обратная: бренд автора уже стал значимым и сам цикл приключений героини серии для читателя важнее, чем номинирование писательницы на премии. Читатели пишут, чтобы мы перестали указывать на обложке, что автор является лауреатом каких-то зарубежных наград. Для них важно, что продолжение любимой книги наконец вышло. Вся информация, связанная с книгой и автором, должна быть нативной, не навязывающей регалии автора. Для нашего читателя важен сам текст, качество слова, литературная ценность книги, а не международное признание писателя. Но всё это часто совпадает.
На Западе институт премий работает, и мы выпускаем много книг лауреатов просто потому, что российской альтернативы иногда нет. Если бы издатели ориентировались на какие-то более ёмкие отечественные награды, если бы они были так же широко разрекламированы и имели такие же призовые фонды для авторов, качественной российской литературы на рынке стало бы больше.
Мы отслеживаем лонг-листы, в которых огромное количество имён. Выбрали того же Пола Линча не просто потому, что верили в его победу, но потому, что это качественная интеллектуальная художественная литература, востребованная читателем. Мы выбираем книги по критерию актуальности тематики, соответствия издательскому портфелю и ожиданиям аудитории.
И. Сухих добавил:
— У Зощенко есть хорошие слова: «Работаем мы, конечно, не ради денег, но гонорар вносит приятность в наше существование». Вполне очевидный для писателя результат премии, лежащий на поверхности (за исключением Премии Андрея Белого), получить какие-то значимые деньги. И чем авторитетнее премия, тем гонорарный фонд выше. Если представить, что уровень оплаты литературного труда сегодня был бы таким же, как в советское время, то значение литературных премий оказалось бы если не меньшим, то по крайней мере иным.
Что эксперты думают о премиях, предназначенных молодым писателям и издателям, в частности о премии «Лицей»?
А. Астцватуров:
— Тенденция открывать имена в этой премии для издателей представляется удачной. Я прочитал роман Михаила Турбина и поставил ему высокие оценки, назвав его книгу в десятке лучших за последний год. Даже показалось, что пишет очень зрелый человек, хотя потом я узнал, что он существенно моложе. Хорошую роль сыграла премия «Дебют», и очень жаль, что она закончилась. Это была замечательная премия, которую проводила Ольга Славникова. Я входил в жюри, встречался с авторами. Знаю, что многие состоялись, например Александр Снегирёв. «Лицей» — это самая главная молоёжная премия в отсутствие премии «Дебют». И очень правильно, что издательства Редакции Елены Шубиной обращают внимание на её результаты.
И. Сухих:
— Мне кажется, что «Дебют» и «Лицей» — премии несколько иного рода, чем те, о которых мы говорили ранее. Их функция не в том, чтобы кого-то наградить, а в том, чтобы автора заметили. И в этом они похожи на старое советское ЛИТО. При любых перипетиях премии такого порядка должны остаться именно потому, что это воронка к дальнейшим карьерным возможностям, самым разным. Функция таких премий очень важна — это обновление литературного поля.
Рубрика: Премии
Год: 2024
Месяц: Июнь
Теги: Литературные премии Егор Спесивцев Игорь Сухих Татьяна Емельянова Андрей Аствацатуров
